Владислав Лебедько, Владислав Лейба
Гений и злодей: полюса Тени
Далее мы разберем случай из индивидуальной работы (архетипотерапии), в котором один из нас был терапевтом, а второй – супервизором. Рассматривается случай молодого человека 30 лет.
Из хода анализа пациента мы выберем некий участок диалога. В данной статье мы покажем взаимодействие культурных религиозных образов и современного городского человека. Клиент в подростковом возрасте мечтал произвести апокалипсис, призвав всадников апокалипсиса и уничтожить весь мир. Сейчас это проявляется в мечтах нанести удар по миру и устроить саботаж. Обучить, воспитать детей против власть имущих. Против зависимости. Против социума. Встать наперекор общества потребления. Пользуясь терминологией Василюка (Ф.Василюк «психология переживания») это так называемое «реалистическое переживание», которое исходит из того, что реальность "не слышит убеждений", что она непреодолима, борьба с ней бесполезна и, значит, нужно принять ее такой, какова она есть, покориться, смириться и внутри заданных ею границ и пределов попытаться добиться возможности удовлетворения потребностей – «простой и трудный жизненный мир». К нему относятся случаи, при которых одна какая-нибудь потребность (мотив, отношение) получает резко доминирующее положение и интенсивность, несопоставимую с силой других потребностей. Когда содержание доминирующего мотива составляет какая-либо абстрактная идея, убеждение.
Так возникает фигура Злодея. Он готов терпеть и ждать пока вырастет и сможет отомстить миру. При этом его реальный объект раздражения лежит в рамках семьи, родителей. В более раннем возрасте у клиента это проявлялась как анальная фиксация ребенка.
Появляется ассоциация с Зевсом как обиженным богом, когда ребенком он претерпел трудности и дождавшись момента мстит Кроносу. Он выступает теневой фигурой и требует своей реализации. Потом к этому моменту клиент вспоминает ситуации что недавно он ассоциировал себя с Локки. Локки предвестник Рогнарёка- апокалипсиса по скандинавской мифологии. И он являясь трикстером ведет себя как ребенок и строит различные проказы всем в мире: и слабым, и сильным. Его простая потребность, цель заставляет его строить сложные связи во внешнем мире, чтобы добиться желаемой цели. Прошу увидеть фигуру Злодея внутри. Появляется фигура, вся в черном: в плаще, шляпе и шпаге. Идет спад энергии и появляются чувства страха быть слабым и трусливым. В этот момент внутренний Злодей начинает протыкать чучело при помощи шпаги. При дальнейшем обсуждении выясняется, что клиент видит в этом чучеле себя, точнее свое эго и что внутренний Злодей колет его шпагой и колет в тот момент когда эго хочет почувствовать свою слабость. Происходит аутоагрессия. При просьбе найти объект агрессии во внешнем мире клиент видит котенка прибитым шпагой к стене. Это животное символизирует слабость трусость и неспособность изменить себя, приспособиться в мире. Возникает в воздухе метафора «санитар леса» проговаривается и начинается ряд ассоциаций про волков, которые считаются санитарами леса, поедая слабых и больных животных, некий механизм естественного отбора, где неспособный выжить должен умереть. Начинаем искать что похожего может быть в социальной среде, какие функции надо выполнять чтобы удовлетворить эту агрессию на слабых и больных. Появляется образ секиры, сразу понимается профессия - это палач. Но сейчас этой профессии нет, надо искать другой выход энергии. Воспоминания у клиента уходят в прошлое, рассказывает, как в детстве писал сочинение про будущую потребность и в качестве профессии он выбрал наемного убийцу. Фигура Злодея начинает меняться. Она вместо чучела начинает колоть шпагой нечто, похожее на спираль. Используя метод активного воображения и ассоциируясь с символом спирали клиент начинает говорить что он «Врата Иезекииля». Что это такое он не имеет понятия. Начинаем искать что такое Иезекииль.
Иезекии́ль (ивр. יְחֶזְקֵאל, Й’хезкэль, «Господь укрепит») — один из «великих пророков», родился в Иудее около 622 года до н. э. Дом пророка в Тель-Авиве, как и дома многих священников в плену, стал местом, где собирались изгнанные иудеи (именно из таких домов собраний в эпоху плена и родилась синагога). К приходившим к нему людям обращал пророк свои пламенные проповеди.
Ключевыми словами становятся «место где собирались изгнанные иудеи». Образ меняется и показывает картину комнаты где все люди, находящиеся внутри убиты. Кругом смерть и кровь, но клиент чувствует прилив сил и разрядку напряжения. Как и ожидалась от теневой потребности в убийстве слабых и обездоленных. Картина с домом Иезекииля и случившимся в ней полностью соответствует потребности клиента.
Дальше нас уводит образ мусора. Профессия дворника. Выясняется, что клиент любит подметать мусор, его увлекает процесс. Мусор становиться метафорическим явлением слабых и трусливых. И выметать мусор из избы это значит поддерживать чистым пространство где живут люди. Обращаясь к внутреннему Злодею человек видит в нем большие изменения. Это уже не фигура в черном, а человек сидящий за столом в кабинете, пишущий и разбирающий бумаги.
Проявляется фигура Бодрийяра - французского социолога, культуролога и философа-постмодерниста. Бодрийяр видится как критик, как человек выметающий мусор из общества. Дает критический анализ общества потребления с философской, социологической, экономической, политической и культурной точек зрения. Вслед за ним появляются и другие гениальные философы, культурологи – критики существующих общественных систем. Появляется бинер Злодей – Гений.
Задача приспособления к общественным правилам, к культурно-историческим нормам сложившиеся на момент существования личности, составляет большой отрезок времени. Анализируя предложенную ситуацию есть желание сфокусироваться на мировой душе. Открытая Юнгом психическая реальность представляется вымышленными фигурами. По своей природе она поэтична, драматична и литературна. Мировая душа или отдельно взятая в индивидууме, представляет себя как набор «других людей».
Взаимодействуя с дурным и отвратительным, с тенью, можно неожиданно найти пласт мировой истории, мифы или персонажи, которые в одной из своих перспектив выпадают из обозрения сознания. Тот «внутренний убийца», та тень, которые побуждают нас чувствовать боль и болезнь обращают внимание на источник, на себя, позволяя понять, что хочет душа. Если душа не получит желаемого она неизбежно «ударит» или «заболеет» вновь. Аутоагрессия служит одним концом переживаний, разворачивая которую, можно углубиться в неизвестные доселе сознанию уровни. Такое поведение может стать и лейтмотивом всей жизни. В обратной стороне, в нежелании двигаться и углубляться в боль, приводит к еще большим страданиям. Это «колесо Сансары» где неведение порождает страдания и агрессию. Как если бы повествования жизни, событий имели с одной стороны углубляющий смысл и переживания самой жизни, и есть другие повествования, которые этого не делают.
Коллективное бессознательное, тот мифос в котором живет человек -един. Соединяя в себе биологические и психические инстинкты, anima mundi запоминает перепрожитое, случившееся. Так как для психического не существует времени и пространства в той форме в которой человечество привыкло, все события, все личности, вся множественность, то вполне закономерно соединения в сознании неизвестного и известного, далекого и близкого, конкретного и мифологичного. «В неоплатоновской философии можно было говорить как о своей душе, так и о мировой душе, и то, что справедливо для одной справедливо для обеих душ. Таким образом, универсальность архетипического образа означает, что ответная реакция на образ содержит нечто большее, чем личное заключение, поскольку выводит душу за пределы эгоцентричности и расширяет диапазон естественных событий…..если архетипические образы составляют основу фантазии, тогда они являются средствами, позволяющими представить мир в воображении, и поэтому создают формы, благодаря которым становятся доступны все виды знания и опыта.» (Дж. Хиллман «Архетипическая психология»)
Человек не может не отбрасывать тень, если сознание находится в позиции света. Многие собственные глубинные потребности, желание вычеркиваются, не пройдя отбор культурно-информационной эпохи. Чтобы интегрировать внутренние желания и внешние возможности сознание под руководством души начинает воображать метафоры. Сознание спускается в архетипический уровень, разбирая свою потребность на архетипические образы, и из них начинает лепить фантазии, как желанию лучше проявиться. С запретом на убийство и появлением общества произошел раскол сознания и бессознательного. Произошел жертвенный кризис, описанный Рене Жираром.
«Внутренний убийца» делая свое дело, не имеет одного места реализации, он архетип, паттерн, который проявляется в психическом пространстве. В случае с клиентом образу все равно кого убивать, где производить «зачистку» людей: ищущих крова и обездоленных или наводить порядок в обществе, критикуя ценности и желания. Он палач, а кого или что судить и по каким критериям решать сознанию или же остаться в неведение и дать внутреннему убийце волю и свободу.